Quantcast
Channel: Дневничок
Viewing all articles
Browse latest Browse all 7

Как мы взрослеем.

0
0
Лет до четырнадцати я была послушной и хорошей девочкой. У меня были косы, нетронутые перекисью, печень, нетронутая алкоголем, и наносиси нетронутые даже лифчиком нулевого размера.Мамина радость, папина гордость, и позор семьи в моих собственных глазах. Все мои школьные подружки уже пробовали польские кремликры, курили невзатяг пижженный у пап Пегас, пару раз делали химию на мелкие палочки, а коекому даже лазил в трусы Лшка Пожидаев. Я очень комплексовала.Пытаясь не отстать от подруг, я, рискуя здоровьем своего жопного эпидермиса, выкрала у мамы розовую перламутровую губную помаду, и пронзительнофиолетового цвета тени, а у папы пачку Дымка и полкоробка балабановских спичек. На следующий день, выкрасив глаза до бровей, и щки до ушей фиолетовыми тенями, и довершив макияж розовой помадой, я рассердила учительницу английского языка Ирину Евгеньевну, и напугала до икоты трудовика Боливара. Ирина Евгеньевна вызвала в школу мою маму записью в мом дневнике Уважаемые родители! Обратите внимание на то, в каком виде Лида приходит в школу, а сукаБоливар, кстати, дополнительно накапал маме про запах дешвых папирос, от которого его не смогли отвлечь неровные и страшные фиолетовые пятна на мом лице. Вечером того же дня, по убедительной просьбе жены, папа ожидаемо выдрал меня ремнм, после чего я затаила на него злобу, и паскудно плюнула ему на ботинки, когда, потирая жопу, брела через прихожую в свою комнату.С того самого дня я уверовала в бесполезность телесных наказаний, и, годы спустя, сама никогда не пиздила своего сына ремнм, потому что точно знала, что в ответ мне нахаркают в туфли, а потом непременно пойдут по кривой дорожке.Коекак закончив седьмой класс, я дожила до июня, и до переезда на вс лето на дачу, во время которого я всю дорогу сидела в машине со страдальческим лицом, потому что в трусах у меня были приныканы пачка сигарет Ява, коробочка с остатками фиолетовых теней, и большая красная папина настольная зажигалка в виде огнетушителя. Думается мне, онато и лишила меня на какойто кочке девственности, потому что несколько лет спустя мой первый мущина не обнаружил никакой преграды своему хую в моих внутренностях. Про папину зажигалку я ему так и не рассказала, и мы, пообзывавшись друг на друга, расстались. Нахуй нужен такой мущина, который мне не доверяет?В общем, как видно из набора, лежащего в моих трусах, этим летом я была намерена напропалую жечь, курить, и краситься в запрещнный цвет. С противоположного конца Москвы, одновременно со мной выехала в том же направлении и с тем же выражением лица, моя подруга Маринка. В е трусах, помимо сигарет, лежало почти вс содержимое маминой косметички, а к спине, под джинсовой курткой, была привязана бутылка водки.Жечь так жечь, хули мелочиться?Прибыв на наши шесть соток, я первым делом ломанулась в свою комнату, перепрятывать награбленное в тайник. Тайник у меня был оборудован под плинтусом, в мышиной норе. Дохуя туда не спрячешь, но всякие мелочи вроде сигарет, и трх чрнобелых безыскусных порнокарт, которые волновали мо подростковое либидо, вполне влезали. Пометавшись по комнате, выискивая отдельный тайник для огнетушителя, я временно спрятала его в железный ночной горшок, в который заботливая бабушка предлагала мне ссать но ночам, потому что, боясь ночных грабителей, всегда закрывала на ночь дверь на пять замков, а ключи прятала под подушку, отрезая мне выход в уличный тубзик. Горшок я, конечно, презирала, и нашла для себя нестандартный выход в случае непредвиденного энуреза: высунув жопу из окна второго этажа, я журчала на козырк крыши крыльца. Прям под ним у бабушки был разбит розарий из вьющихся роз, и благодаря мне, розы вырастали там каждый год на два метра вверх.В общем, горшок всегда пустовал, и можно было не опасаться того, что ктото в него полезет. Идеальный тайник для огнетушителя.Стараясь не попадаться на глаза родителям, разгружающим машину, набитую барахлом, чтобы меня не припахали помогать, я тихонько, огородами, выбралась на дорогу, и поскакала к Маринке. За спиной слышались папины крики: Вы ебанулись везти на дачу детскую коляску?! Нахуя она здесь нужна?! и мамины вопли: А навоз как воровать с колхозного поля? В руках гавно понесшь, идиот? В общем, вс хорошо. Щас отряд не заметит потери бойца.Маринку я обнаружила в кустах, за пятьдесят метров от е дома, и не было нужды спрашивать е о том, что она тут забыла. Я хорошо слышала голос Маринкиного папы: бнутые вы мои, что вы положили в эту коробку? Памятник с могилы Маяковского? Я вам чо, ишак таскать эту хуйню?! Разгружаются? С пониманием кивнула я в сторону Маринкиного дома. Переезд хуже пожара. Повзрослому ответила Маринка. Курить есть? Две. Я похлопала себя по паху. Только спичек нет. Спички есть. Маринка тоже хлопнула себя по промежности, и сморщилась: Блять, надо придумывать какойто другой способ перевозки запрещнных товаров. Мне карандаш для бровей в жопу залез, и я так от самой Гжели ехала. Большой карандашто? В томто и дело, что огрызок. Большой у мамы так просто не спиздишь попалит. И теперь я не могу его достать. Надо было пиздить большой. Я поучительно подвела итог. А теперь пойдм курить. На наше место.Нашим местом у нас с Маринкой назывался тощий перелесок на краю колхозного пастбища. Там, под корнем давно упавшего дерева, в торфе, у нас была выкопана ямка, куда мы прятали наши курительные принадлежности в виде двух сигарет, оторванного чиркаша от спичечного коробка, и трх спичек, завернув их в целлофан. Прятали мы их там ещ с прошлого года. Когда я ещ не курила, а Маринка только пробовала.С особой торжественностью я извлекла их трусов две помятые Явы и полиэтиленовый пакет, а Маринка, кряхтя, вынула их своих труселей коробок спичек, и кусок карандаша. О! Обрадовалась Маринка. Вот и карандашик вышел. Тебе бровушки подмазать? Нахуй! Я отшатнулась. У меня родичи ещ не уехали. Папа мне потом жопу подмажет, а мать на цепь посадит. Давайдавай, отмазывайся. Не поверила подруга. Ссышь, что карандашик в жопе побывал? Что?! Я схватила карандаш, и, не глядя, повозила им по своим бровям. Кто ссыт? А? Я? Да я весь прошлый год с панками протусовалась! Ты на слабо меня не бери. Я так однажды земляничную вафлю из помойки сожрала, всю, целиком. Теперь меня панки уважают. Чо мне твой обосранный карандаш? Панки хой? Вскинула руку Маринка, и вопросительно на меня посмотрела. Както так, да? Панки хой! Ответила я, и успокоилась. Давай покумарим.Слово покумарить я слышала от панков, и козыряла им при каждом удобном случае. Давай покурим звучало както полоховски. Покумарим. Согласилась Маринка, вставила себе в рот две сигареты, чиркнула спичкой, прикурила, и передала одну сигарету мне. Ну? Я вопросительно посмотрела на Маринку. Давай, на раздватри. Раз Два Три Аааавтобус!Курить с автобусом Маринку научил в прошлом году одиннадцатилетний мальчикцыган. Он сказал, что подругому она хуй научится. Набери в рот дыма, и скажи Аааавтобус поучал мальчик Маринку, после чего е часа полтора тошнило поначалу. А потом Маринка учила курить с автобусом и меня. Я быстро научилась е набывать, выпуская дым через нос, и не затягиваясь. Эта фишка прокатывала у меня даже в школе, когда я курила за углом, в компании старшеклассников. Отчегото никто не задумывался о том, что пускать дым через нос проще простого. И затягиваться не надо. Ааавтобус! Сказала я, и поспешно выпустила дым через нос. Хорошо кумарим. Да просто охуительно. Подтвердила Маринка. Забычкуем? Забычкуем. Откликнулась я, и потушила свою сигарету о ствол дерева. Вечером ещ покумарим, когда родичи в Москву свалят. Ты зажевать чо взяла? А то. Ответила Маринка, а я с тревогой посмотрела на е промежность. Подруга поймала мой взгляд, и ухмыльнулась: То же мне, панк. Вафлю она ела, блять. Земляничную нахуй. Не бзди, у меня сосиска в кармане есть. И это Пакет возьми с собой. Земля мокрая, сигареты даже в пакете отсыреют.Закусив сосиской, мы разошлись по домам, договорившись встретиться в девять вечера у сторожки.Как во всяком садоводном товариществе, у нас были сторожа. И, соответственно, сторожка. Когдато была, во всяком случае. К своему несчастью, она была железной и пиздатой, и однажды зимой ктото е спиздил целиком, прям со сторожем. Остались только четыре бетонных блока, на которых она когдато стояла. Вот эти блоки и назывались у нас сторожкой. На них по вечерам собиралась местная шпана, играла на гитаре Вс идт по плану и чота из Металлики, грустнозаунывное, а когда совсем темнело там, по слухам, даже ебались.Нас с Маринкой шпана считала малолетками, непригодными для ебли, и даже для бэквокала на Вс идт по плану, и постоянно нас прогоняла. Но то было в прежние годы. Щасто нам уже было почти по пятнадцать лет, мы кумарили, у меня имелись фиолетовые тени, а у Маринки даже были сиськи. С таким арсеналом шпана была обязана нас зауважать.Спиздив у дедушки старую синюю телогрейку, заляпанную белой краской так, что даже вблизи казалось будто меня обкончал слон, и густо накрасив глаза и щки, я неспешно подошла к сторожке без пяти минут девять, встала чуть поодаль от шпаны, демонстративно достала из кармана пакет с бычками и спичками, закурила, и выпустила дым через нос.Через пять минут подошла Маринка, придерживая карман своей телогрейки, из которого бесстыдно торчало горлышко водочной бутылки, и, сунув в рот свой бычок, тихо сказала Автобус. Боковым зрением мы чувствовали, что за нами наблюдают. Зырят. Прошептала Маринка, кося накрашенным чемто зелным глазом в сторону. Щас должны позвать. Я тоже покосилась в сторону шпаны. И не ошиблась. Эй, девчонки! Раздалось сбоку. Вашим мамам зятьпьяница не нужен? Юмористы. Скривилась Маринка. Ничо нового придумать не могут. Нужен. Крикнула я в ответ, и неспешно двинулась в шпане.За десять метров до сторожки меня опознали. О, это ж Лидкаинвалидка! А дед твой в курсе, что ты куришь?Дружеское прозвище досталось мне два года назад, когда я, пытаясь выебнуться перед шпаной, нырнула с обрыва в прудлягушатник, и уебалась головой в какоето ведро, которое ржавело на дне. Башку я тогда проломила знатно, и в местной больнице меня обрили нагололо, чтобы наложить швы. Я очень боялась, что ко мне прилипнет погоняло Лидкалысина, и взохнула с облегчением, отделавшись инвалидкой. А я не только курю. Пространно намекнула на нечто большее я, подойдя к шпане вплотную. Я, знаете ли, такими вещами вообще занимаюсьКакими такими вещами я занимаюсь, я не придумала, и боялась, что меня могут об этом спросить. Но меня не спросили, потому что к сторожке подошла Маринка, вытаскивая на ходу бутылку из кармана. Чо, мужики, Маринка подкинула бутылку вверх, и поймала е за пробку. Я восхитилась. У меня в феврале день рождения. Отметим?Мужики, самому старшему из которых едва стукнуло восемнадцать, посмотрели на дерзкие Маринкины сиськи, и достали в ответ гитару. Этой наливать? Кивок в мою сторону.Я растерянно посмотрела на Маринку, и прочитала в е глазах ответ Наливать. Грустно сказала я, понимая, что если мой дед учует сигареты это полбеды, это я получу костылм по горбу, и два дня не выйду гулять, а вот если я припрусь домой бухая У меня вообще не будет ни жопного эпидермиса, ни самой жопы.Мне протянули пластиковый стаканчик с вонючей жидкостью, и бутылку с водой, набранной на водокачке, с разведнным в ней пакетиком Зуко.По какомуто наитию я перестала дышать носом, и наебнула водку как лекарство, немедленно запив его бурой жидкостью из бутылки. Я не опозорилась, не проблевалась, не поперхнулась, и даже не сморщилась. Меня тут же зауважали, и самый шпанистый из всей шпаны мой сосед Ванька хлопнул себя по коленкам и сказал: Присаживайся.Я плюхнулась к Ваньке на коленки, чувствуя себя ахуенно взрослой женщинойшпаной, которая пьт водку, сидит на коленях у мужика, и щас будет курить Яву.Второй стакан водки я выпила уже без запивки, потому что она закончилась, но Ванька сказал Закусывай курятинкой и сунул мне в рот прикуренную сигарету.И вот тут я допустила роковую ошибку. Я затянулась.Бетонный блок сторожки стремительно поднялся вверх, дал мне по еблу, и наступила темнота, в которой слышался Ванькин голос: Я е домой не потащу. У не дед пизданутый. Отхуярит меня костылм, а потом ещ к моей матери пойдт, и настучит, что это я эту овцу споил. Я е у калитки брошу, а потом меня кудато поволоклиОчнулась я от холода. Открыв глаза, я обнаружила, что лежу на мостике возле своего дома, и что в комнате младшей сестры горит свет. Коекак поднявшись, я по стенке доползла до светящихся окон, и поцарапала стекло. Кто там? Послышался испуганный детский голос. Йааааа Прохрипела я. Твоя сестрааааааМашка отодвинула занавеску, вгляделась в темноту, и истошно завизжала. Не ори! Я замахала одной рукой, поскольку второй цеплялась за стенку дома. Бабушку разбудишь! Открой мне дверь. Пошл отсюда, бомж сраный! Я щас дедушку разбужу, у него костыль и трофейный миномт! Крикнула Машка, и погасила свет.Я подождала пять минут, поняла, что на сестру надежды нет, и поползла к другому краю дома, где был врыт трхметровый столб, на котором держалась телеантенна. Потрезвому я не раз залезала по нему к себе на второй этаж, и это было нетрудно, а вот попробуй залезть туда, есть ты через губу перешагнуть не можешьНесколько раз я срывалась, и падала в бабушкин розарий то мордой, то сракой. В какойто момент я даже уже доползла до крыши крыльца и попыталась подтянуться, но снова пизданулась. Я уже понимала, что и дед, и бабка давно уже проснулись от грохота, и щас стоят у двери с миномтом и костылм. Но упорно продолжала лезть вверх.В очередной раз пизданувшись в бабушкины розы, я громко заплакала. Лид, это ты? Послышался бабушкин голос. Йаааа Провыла я. Бабушка, я напилась водки, накурилась сигарет, и пытаюсь залезть на крышу домааааа Пусти меня домой, а завтра убей!Скрипнула дверь, в лицо мне ударил яркий свет, и сознание начало меня покидатьКак сквозь вату я слышала голоса. Бабушкин: Юра, держи ей голову, дедушкин: Тазик, тазик несите!, снова бабушкин: Какой тазик?! Достань горшок изпод кровати!, и Машкин: О, Лидка выблевала огнетушитель?! И наступила тьма.Утром я проснулась, оторвала голову от подушки, и посмотрела в зеркало, висящее напротив моей кровати. Не буду врать: я не заорала от ужаса, не нассала под себя, и не потеряла рассудок. Хуле пиздить? Но скажу честно: я поняла, почему вчера Машка, увидев меня в окне, завизжала на вс подмосковье. Делаем вывод: собираясь на пьянку, с которой тебя могут волоком тащить домой никакого фиолетового макияжа. Никакого.Стерев жуткие трупные пятна с лица краем простыни, я перекрестилась, и спустилась вниз на веранду, где обнаружила бабушку. Сжавшись в комок, я приготовилась к пиздюлям. Что, хронь, проснулась? Бабушка старалась говорить строго, но я видела, что е тянет ржать. Похмело не мучает? Сбоку возник дед, который даже не пытался выглядеть зловеще. Бить будете? Я опустила голову. А как же? Бабушка налила из графина стакан воды, и протянула мне. Обязательно будем. Только толкуто? Сама должна башку иметь. Я имею Сушняк ты имеешь, а не голову. Учти: я материотцу ничего не расскажу, но если хоть ещ разМеня передрнуло: Я больше никогда Да чтоб я Да чтоб ещ раз Вот и хорошо. Бабушка забрала у меня стакан. Время покажет. С того самого дня прошло больше пятнадцати лет. И за все эти годы я нажиралась до потери памяти раза три. А последние пять лет не пью вообще. Только по большим праздникам. И уж никак не водку.Зато с тех самых пор я курю взатяг все эти годы, за исключением периода беременности сыном и грудного вскармливания. А когда год назад я привезла своего десятилетнего отпрыска на дачу, и повела его гулять по окрестностям, рассказывая о достопримечательностях, то, проходя мимо пустого места, на котором уже давно нет даже бетонных блоков, вскользь заметила, что вот на этом месте его мама впервые в жизни напилась.И почемуто я даже не удивилась, когда по приезду в Москву, сын рассказал моей свекрови, как мама возила его на дачу, чтобы показать ему место, где она нажралась и накурилась. Больше он не вспомнил ничего.Гены, хуле.

Viewing all articles
Browse latest Browse all 7

Latest Images

Trending Articles





Latest Images